«Странное чувство — как будто мы опоздали. Просто немного опоздали. Вчера еще все было, а сегодня нет», — напишет капитан Чиркин после экспедиции в своем дневнике. По берегам реки лежат лишь остатки деревянных лодок и проросшие сквозь них травы. Волгарцы настороженно относятся ко всем расспросам. В их семьях остались только фотографии и воспоминания судостроителей — их дедов и прадедов. Весь пласт жизни на Волге вымер, забыт и никому не нужен. В краеведческих музеях Поволжья есть валики, прялки, сетки и пустоты. И ни слова о судостроителях.
На берегах реки — и только там — есть память о том, как жили деревни на Поволжье до плотин и великой воды. Река была нагружена огромными грузовиками и плотами. Как закупали лес для плотов и как строили весельные лодки. Как Волга жила, дышала, кормила своих людей.
Во всем, как обычно, виноват шаман Сорокин. Вообще-то Игорь — музейный работник, но все в Саратове знают, что он настоящий шаман. В начале Нового времени он поднял из небытия дом художника Павла Кузнецова. Теперь он взялся за почти невыполнимую задачу: вытащить из руин дом, в котором жил учитель Кузнецова, художник Гектор Баракка.
История с вечеринкой началась весело. Несколько лет назад Игорь ездил в Тольятти, где собирались музейщики со всего Поволжья, от Ярославля до Астрахани. Говорили о музее Волги. А потом он сказал: «Они украли мою вечеринку». И все уставились на Сорокина, гадая, не ушел ли он уже. Как можно украсть вечеринку? Никто не понял, что Игорь говорил о лодке.
Игорь Сорокин, автор проекта
Искусствовед, известный музейщик из Саратова, первый директор музея «Дом Павла Кузнецова» (1989-2007). Его проекты четырежды получали гранты Фонда Потанина «Меняющийся музей в меняющемся мире»: «Долина музеев», «Саратовское озеро: сакральная география», «Атлас Рима: путеводитель саратовского водяного», «Саратовский Крепость: разрозненный музей истории города».
Руководитель АНО Культурный центр «Дом Эктор Баракки».
«Я никогда не думал об ущелье как о местной лодке, — говорит он. — Рядом с музеем Павла Кузнецова была старая мурашка. Мы адаптировали его к нашим различным мероприятиям. Когда-то у нас с детьми было бульканье. А потом его украли.
Там, в Тольятти, Сорокин узнал, что никто из жителей Волги не знает о такой лодке.
Они начали спрашивать. Они определили, что «ареал обитания» лодки был примерно от Чвалима до Камышина. Так родилась идея: найти лодку, найти мастеров, научиться и построить ее, деревянную, самому. Чтобы вернуть лодку. Когда мы были по уши в этой истории, мы поняли, что найти «деревянное» — задача невыполнимая. Но за каждой лодкой, которая когда-то плыла по Волге, стоит история человека, ремесленника, рыбака.
«Эта лодка пришла не сама по себе, — объясняет Сорокин. — Двигатель был установлен в существующую рыбацкую лодку.
— В начале технологически купе имело только две стороны, — провожает Сорокина музеевед Александр Капернаумов. — Потом его превратили в широкую лавку, потом добавили дверь. Это оказалась клетка для пойманной рыбы. А когда появились движки, их стали в него ставить. Кабина появилась позже.
Александр Капернаумов, участник проекта
Художник, искусствовед, сотрудник Энгельсской картинной галереи. Вместе с Игорем Сорокиным работал над проектами «Саратовское озеро: Сакральная география» и «Атлас Рима: путеводитель для саратовского водяного».
Алексей Чиркин, руководитель проекта
Капитан яхты, инструктор, судостроитель, инженер-механик. Участник проекта «Поморска карбаса» (в команде «строителей»).
— Мы работали все лето на этой лодке, пришедшей к нам из 19 века, — вспоминает он. — Деревянный, дегтярный, ровно с паровозом в коридоре.
Двигатель Николая Николаевича — L6, изготовленный в 1953 году, долгое время находился в штаб-квартире Гектор Барика. Он получил свое название за скрипучий старый голос. Предполагалось, что двигатель будет установлен на новую лодку, которую построят участники экспедиции.
Когда концепция — использование лодок как метода изучения быта волгар — была доработана, появились деньги на осуществление мечты. Грантовая заявка Культурного центра Дом Гектора Баракка была одобрена Российским фондом культуры в рамках конкурса «Гений места. Конкурс «Новая краеведческая история». А проект «Открытие Гуланки» получил 1,5 млн рублей при условии, что участники находят где-то еще полмиллиона.
Саратовский фейсбук взревел: где все деньги? Нахождение гнилых вещей на островах — это не краеведение! Лучше бы потратил на… — а то любой мог вставить свой вариант.
Мальчики только пожали плечами. Полтора миллиона – это очень скромная сумма для решения задач, поставленных организаторами проекта. Организовать экспедицию, пройти 800 километров по берегу Волги, собрать рассказы, снять фильм, построить лодку — это намного, намного дороже.
Собака лает, караван идет. И караван тронулся.
В августе три парусника были загружены багажом, едой и бензином, и полдюжины исследователей отправились собирать истории. Среди участников экспедиции была группа студентов Московской школы новой кинематографии. Группу операторов возглавил Илья Томашевич, ведущий преподаватель монтажной лаборатории МСНК.
Исследователи не ошиблись в выборе учеников: Илья родом из Саратова. Он понимает местность.
«Я не специально сошел на берег, — говорит капитан. — Я хотел, чтобы другие люди увидели те места, которые я знаю уже довольно давно — я их, кажется, знаю.
— Они запустили его прямо перед нами и пошли то за рыбой, то за грибами на острова, — рассказывает Томашевич. — Лодка была просто великолепна! Лодка без лишних изысков. Мастер, создавший его, к сожалению, уже умер.
В том же Рыбно, прямо на холме стоял памятник Жуле. У этой лодки, опирающейся на металлические опоры, есть своя история. Создан судостроителем Александром Лопатиным в 1974 году. Сделал он это по приказу своего коллеги из села Александра Алексеевнина. Мастер умер в 82 году, и до 2014 года лодка принадлежала другому владельцу. Он даже попал в аварию, после которой были заменены некоторые детали. В 2019 году ее отправили на место последнего упокоения в виде памятника, установленного Сергеем Рябухиным, владельцем лодки, которая «пошла по грибы».
«В память о своих отцах», — сказал он.
Еще двух моряков экспедиция встретила в Терсе, небольшой деревушке на окраине города. Владимир Ежов, столяр по профессии, четыре года назад сделал собственную лодку. Предыдущий, прослуживший 20 лет, был сделан под руководством его отца. А Николай Суханов — его коляска уже сделала свое дело. И это было необычно — из ветки. Ветка — необычный материал для постройки лодки. В общем, это не очень подходящее решение.
«Дрова больше нет, — объясняет Илья. — Не только из-за появления металла. Плоты, везущие лес с Верхней Волги в Астрахань, исчезли. Местные крестьяне иногда платили бутылку или пенни за постройку древесины, подходящей для лодок. Эта культура ушла, все постепенно засохло. У нас нет древесины, подходящей для строительства лодок. Со временем металл заменил дерево. Здесь мы находим лодку, сделанную из березового дерева от безысходности.
В Ахмате нашли живую и готовую к выходу на воду лодку «Татьяна», много лет стоявшую под навесом в яблоневом саду Ивана Павловича.
— За рекой было много мифологии, — делится впечатлениями Илья Томашевич. — Там совсем другие люди, другая среда, другой материал, чем вверх по Волге. Крупные села — Синенькое, Золотое, Нижняя Банновка. Там мы встретили столетнего мужчину. Он рассказал нам, как в 1930-х годах мальчик высмеивал своего деда, идущего по улице с рыбой. «Ничего, — ответил он с улыбкой, — бабушка меня спросит, я пойду еще наловлю». Рыбы было много!
Другой старый рыбак строил лодки, а потом ему кто-то купил краски и начал рисовать — и лодки, и всю эту волжскую жизнь.
И вот они пришли к Ахмату. Не совсем заброшенная деревня, но все же немного пустынная. Мало деревенских жителей, обилие обитателей крыш. Старая, полуразрушенная церковь. Потрясающий пейзаж и виды необыкновенной красоты.
Дом Ивана Павловича Шарова был найден по намекам местных жителей. Мы долго стучали в дверь старика. Мы почти пропустили это. Но он успел вовремя. Он вышел, сурово посмотрел на исследователей — что вам надо?
Они бросились объяснять. Одно слово за другим приснился Иван Павлович, стал говорить. Проявлял интерес к мероприятиям, дарил рыболовные снасти. Затем он сказал: «У меня на заднем дворе вечеринка».
Ивану Павловичу больше девяноста лет. Он родился в Ахмате. По первому призыву после войны он пошел в армию и был направлен на Дальний Восток служить на флот. Отслужив, он поступил в Макаровку (Макаровское Тихоокеанское военно-морское училище), но после прохождения срочной службы вернулся в деревню, понимая, что карьера на службе маловероятна. В доме, где он был рыбаком с 14 лет, он нашел себе место.
У Ивана Павловича было много лодок. Последний, последний, он то ли сделал сам, то ли заказал у мастера (история не упоминает) в 1974 году. Он шел по ней тридцать лет и три года. Он хотел подарить его своему внуку. Однако мальчик погиб в результате нелепого несчастного случая. Так лодка простояла под навесом двадцать лет, ожидая исследователей. Он уцелел благодаря тому, что его владелец никогда не осмолил его нефтепродуктами. Только масло дегтярного дерева.
Иван Палыч хмыкнул и откашлялся, потом махнул рукой: «Ах, черт с вами, возьмите, черти!» Я купил! Когда лодка, поднятая краном, поплыла по воздуху, Палыч неосознанно вытер слезу тяжело вздохнул…» Дым он напишет потом в свой журнал — капитан напишет потом в свой журнал.
